Герард Вагнер

                    

Выбирая картины из наследия, за которым стоит целая долгая жизнь в искусстве, будь то для выставки или для книги, всякий раз отчетливо сознаешь: это не плоды, которые можно уло­жить в закрома, а скорее цветы, благоденствующие и расцветающие на глазах у садовника. Цветы, каждый из которых создан космосом света, духовным основанием земной почвы, круговоротом времен года, матерью-природой. Они образуют организм сада: запечатленный лик живой природы.

Когда искусство цвета было еще тесно связано с архитектурой, с алтарными пространствами соборов, когда его назначением было украшать священные сосуды, стены храмов, культовые про­цессии и паломничества под открытым небом, тогда храмы, колонны и статуи также блистали светящимися красками.

Впоследствии мастерские художников, подобно заповедным садам, отступили в сферу сокры­того от глаз, за стены монашеских келий. Показ произведения изобразительного искусства всегда был посвятительным актом, допускавшим зрителя к благоговейному созерцанию высшего мира. Личность самого художника смиренно отступала перед его творением. Вызванное восхищением почитание, которым бывали окружены его способности, направлялось на сверхъестественные твор­ческие силы. Слава, которой пользовались впоследствии великие мастера, вырастала как бы из тайной догадки, что всякое высокое искусство происходит из мистерий мудрости, и те люди, кото­рые выказывают себя мастерами в обращении с камнем или бронзой, красками или звуками, рас­сматривались как посвященные в мир праобразов и празвуков, в котором берут свое начало все земные явления.

Курт Теодор Вильман

И я учился жить со снегом

И в красках мира деянье света видеть.

В таком доверьи к свету духа

O6peл я дар предощущать и чуять,

Как с высоты струится море света,

Как пышут жаром цветовые волны

И как в развеществленной пряже света

И в жизни красок, духа полной,

Небесных иерархии власть вершится.